Васильев С. А.
13 января 2022 г.

О понятии собственности

К вопросам собственности обращались многие известные личности: от Аристотеля, Т. Мора, Д. Локка и т. д. до Г. В. Ф. Гегеля, П.-Ж. Прудона, Д. Рикардо, А Смита, К. Маркса, Т. Веблена и т. д.

Мои же мысли во многом опираются на работу Моргана Л. Г. «Древнее общество», где уделено исследовательское внимание генезису собственности в ходе становления человечества.

И, несомненно, собственность — явление человеческих отношений.

*

Природа собственности следует из природы человека. Ограниченность готовых к непосредственному потреблению средств существования и прерывность их наличествования заставляют людей вступать в отношения по поводу принадлежности средств и условий существования для их полного или частичного использования, их производства и потребления.

Исследования и умозаключения Моргана Л. Г. показывают (см. приложение: краткий конспект работы «Древнее общество»), что собственность стала возникать с началом производства средств существования посредством искусственных орудий труда, это был период дикости (а затем и варварства) в становлении человечества. В этих периодах, и особенно варварства, должны были быть орудия труда, дающие возможность обеспечивать производство средств существования в гарантированном объеме для их своевременно-непрерывного потребления. Земля и орудия возделывания оказались теми условиями и средствами, которые позволили увеличить объем пищи и гарантировать ее производство.

Орудия труда, обработанная земля или иные угодья (водные, лесные и т. п.), как природный источник и основа для произрастания пищи, естественным образом должны были принадлежать племени, давно возделывающее эту землю и потребляющее произрастающий на ней урожай в виде пищи. И вряд ли эта принадлежность могла как-то обозначаться иначе, чем естественное обладание территорией обитания (и затем проживания) и орудиями труда.

*

Естественное обладание являлось исторически первичной корневой основой зарождения собственности, и должно было защититься чем-то (помимо военной силы), закрепляющим такое обладание как свое. И этим инструментом должно было быть право. Право, скорее всего, нарабатывалось в межсемейных, межродовых и межплеменных конфликтах и войнах за территории обитания, имеющие более благоприятные положения или с большими пищевыми ресурсами, когда защищали «свое» и нападали на «чужое» (не свое) для овладения дополнительными средствами существования.

Обладание родом или племенем, например, территорией, производящей блага, в объеме достаточном или даже большем, чем необходимо роду или племени для потребления, рано или поздно требовало, чтобы соседние роды или племена не претендовали на обладание этой территорией, и признали для себя такое обладание «чужим».

Убедительным фактом, доказывающим историчность обладания территорией, могло быть кладбище, где были захоронения соплеменников. И такие захоронения могли подтверждать долговременное пребывание рода или племени на той или иной территории проживания. Захоронения, надо думать, являлись всеобщим свидетельством, доказывающим неотъемлемость обладания и даже первообладания территорией семьей, родом или племенем.

Некоторым доказательством этому могут быть и обычные современные ситуации (так сказать, эмпирические свидетельства), которые можно наблюдать в случайных отношениях между людьми. В частности, можно вспомнить и свое детство, когда ватага мальчишек «носится» по пустырям, заброшенным строениям, свалкам металлолома, по лесу и т. п. в поисках приключений. Первообладатель случайно найденного «полезного» предмета и есть хозяин этого предмета. И никто не смеет претендовать на данный предмет. Но может либо поменять на другой равнозначный по «полезности» предмет, либо объявится мальчишка, например, с соседней улицы или двора, который заберет этот предмет по праву более сильного. Не зная почти никаких правовых отношений в силу своего возраста, можно наблюдать, что первообладание предметом в мальчишеской ватаге почти никем не оспаривается и первообладатель и есть постоянный обладатель найденного «полезного» предмета.

Потребление предмета первообладателем предмета или иного другого полезного блага можно наблюдать в повседневной жизни и между людьми даже уже знакомыми или знающими правовые отношения и что такое право собственности. Любой собирающий грибы знает, кто первым нашел гриб или грибную полянку, тот и является обладателем этих грибов. И никакой другой грибник никогда себе не позволит претендовать на эти не им найденные грибы. Аналогично и в отношениях между рыбаками: никто не претендует на «рыбное место», если оно уже занято другим рыбаком. Такое отношение друг к другу можно объяснить исторически выработанным правилом, закрепившимся в сознании людей как культурная норма.

Не претендуй на чужое первообладание вещью, тогда и на твое первообладание вещью не будут посягать. Но также всем очевидно, что первообладание вещью-благом и, в силу этого, исключительная принадлежность блага первообладателю не имеет смысла, если этого блага достаточно для всех, кто его желает иметь.

*

Итак, мы говорим о вещи, которая является потребляемым благом и объектом обладания.

Собственность, по сути, изначально есть обладание благом, как своим. Изначальное непосредственное обладание заменилась правом собственности. Именно, как своим, порождает отношения между людьми (с другими людьми), которые стали называться отношениями собственности.

Со временем, вместо сущностного термина обладание стал использоваться менее сущностный — собственность. Обладание как своим (непосредственное обладание, собственность) с развитием материального производства, разделения труда, появлением излишков продуктов и капитала, развернулось (раскрылось) владением, пользованием и распоряжением, которые смогли стать самостоятельными действованиями по использованию и потреблению вещи-блага.

Сказать иначе, действования выразили себя как следствие отношений и как сами отношения (владения, пользования и распоряжения) между людьми по поводу использования и потребления вещи. Постепенно действования требовали формализации себя как отношения собственности и права собственности.

Развитие собственности позволяет понять право — как документальное (формализованное) фиксирование закрепительности, обязательности или подтвердительности вещи (материальной или нематериальной) как чей-то и в отношении к другим людям, признающееся добровольно или принудительно всеми. Каждый человек, обладающий вещью, при этом живущий среди людей и находящийся в тех или иных отношениях с другими людьми или не находящийся с ними в отношениях вообще, вынужден фиксировать (подтвердить) обладание своей вещью — принадлежность своей вещи себе перед другими людьми, и для такого подтверждения как раз и требуется право. Право — это и общественная функция закрепления (подтверждения) обладания и отношений (и действий) по обладанию вещью (благом).

*

Разумеется, необходимость фиксации обладания вещью-благом следует из ограниченности природного или произведенного материального или нематериального блага и присутствия иных претендентов-людей на обладание этим благом полностью или частично. Если вещь является неограниченной для непосредственного пользования, например, воздух, то очевидна невозможность применения прав собственности к обладанию воздухом. И, конечно, вещь-благо может исчерпать свою, так сказать, благость и тем самым утратить себя как объект интереса и собственности. Это, например, могут быть истощенные или запущенные сельхозугодия, физически и морально устаревшие вещи.

Или как только появляется какое-нибудь новое благо или люди начали ценить что-то как благо, люди начинают формировать отношения собственности по поводу разработки и эксплуатации этого блага, его потребления или получения дохода. В этом плане обществу может быть важен субъект собственности (отношений) блага, эксплуатирующий его и получающий выгоды. Например, собственник завода или месторождения может быть частное лицо (частная компания) или государство.

*

Не вижу, что со сменой форм общественного производства в отношениях собственности в своей сути что-то меняется. Формы общественного производства различаются преимущественным преобладанием того или иного типа собственности-обладания (частная, общественная) и особенно на средства и условия производства; именно тип собственности формировал и формирует направленность и характер развития формы общественного производства и экономических систем.

Приложение

Конспект (автора заметки)
Развитие собственности в работе Моргана Л. Г. «Древнее общество»

Морган Льюис Г. Древнее общество/Пер. с англ. — Ленинград: изд-во Института народов Севера ЦИК СССР. Изд. 2-е, 1935. — С. 350.

«Изобретения и открытия образуют непрерывный ряд по пути человеческого прогресса и отмечают его последовательные стадии; между тем общественные и гражданские учреждения, связанные с извечными человеческими потребностями, развивались из немногих начальных зародышей мысли. Они точно также являются шкалой прогресса. Эти учреждения, изобретения и открытия воплотили в себе и сохранили для нас основные факты, иллюстрирующие пройденный путь. Их сопоставление и сравнение указывают на единство происхождения человечества, на сходство человеческих потребностей на одной и той же стадии развития и на единообразие деятельности человеческого ума при одинаковом общественном строе» [1, c. 3].

«Идея собственности прошла подобный же путь роста и развития. Совершенно неизвестная в период дикости, жажда обладания собственностью, состоящей из накопленных средств существования, овладела теперь умами цивилизованных рас» [1, с. 4].

«...Идея собственности складывалась в человеческом уме только очень медленно и в течение огромных периодов времени оставалась в зародыше и слабо развитой. Она возникла в период дикости, и нужен был весь опыт и следующего периода варварства, чтобы этот зародыш развился и чтобы человеческий ум подготовился принять ее ограничивающее действие. Ее господство как страсти над всеми другими страстями знаменует начало цивилизации. Она привела человечество не только к преодолению всех препятствий, задерживающих наступление цивилизации, но и к учреждению политического общества на основе территории и собственности» [1, с. 7].

«Здесь можно наперед указать, что все формы управления сводятся к двум основным планам, при чем слово план принимается в его научном смысле. Оба они совершенно различны в своих основаниях. Первый по времени основывается на личности и чисто личных отношениях и может быть назван обществом (societas). Род является единицей этой организации, давая в архаическом периоде, в качестве последовательных стадий развития, род, фратрию, племя и конфедерацию племен, образующую народ или нацию (populus). В более поздний период на смену конфедерации племен, занимающих независимые территории, явилось слияние племен на общей территории в одну нацию. Таковой в течение долгих веков после возникновения рода была эта фактически всеобщая организация древнего общества; она сохранилась у греков и римлян и после наступления цивилизации. Второй план основывается на территории и частной собственности и может быть назван государством (civitas). Городская община или округ, в ее пределах и границах, с находящейся здесь собственностью, составляет основу или единицу государства, а политическое общество — его выражение. Политическое общество организовано на территориальных началах, и его отношение к собственности и личности определяется территориальными отношениями. Последовательные стадии интеграции этой формы следующие: городская община или округ в качестве основной единицы этой организации; кантон или провинция, представляющая собой соединение городских общин или округов, и национальная область или территория, представляющая собой соединение кантонов или провинций, при чем население всех этих единиц организовано в одно политическое целое» [1, с. 7].

«Следует заметить, наконец, что развитие человечества шло повсюду почти одинаковыми путями, что человеческие потребности при аналогичных условиях были по существу одинаковы и что проявления умственной деятельности, в силу видовой тождественности мозга всех человеческих рас, были однородны» [1, с. 8].

Развитие идеи собственности

«Самые ранние идеи собственности были тесно связаны с добычей средств существования, что составляло первую потребность человека. Число объектов частной собственности естественно возрастало в каждом последующем этническом периоде по мере увеличения количества тех производств, от которых зависели средства существования. Развитие частной собственности идет таким образом рядом с прогрессом изобретений и открытий. Каждый этнический период обнаруживает заметный прогресс по сравнению с предшествующим не только по количеству изобретений, но и по разнообразию и объему собственности, явившейся результатом этих изобретений. Множественность форм собственности сопровождалась возникновением определенных положений, касающихся владения и наследования. Обычаи, на которых основываются эти нормы владения и пользования, определяются и изменяются состоянием и развитием социальной организации. Таким образом развитие собственности тесно связанно с увеличением числа изобретений и открытий и с усовершенствованием социальных учреждений; все это характеризует различные этнические периоды человеческого прогресса» [1, с. 315].

Период дикости

«Путем цепи связанных между собой умозаключений мы можем перенестись в то время, когда, не зная огня, не владея членораздельной речью и не имея искусственных орудий, люди питались, подобно диким животным, дикорастущими плодами земли». ... «По части средств пропитания человек прогрессировал от дикорастущих плодов в ограниченном месте его обитания к рыбе и раковинам на берегах моря и, наконец, к мучнистым корням и дичи».

«Перед концом этого периода люди научились находить себе пропитание, живя, сравнительно с первобытным племенем, большими группами; они распространились по лицу земли и овладели всеми благоприятными для человеческого развития возможностями всех материков. В области социальной организации они перешли от кровнородственной орды к племенам, организованным в роды, и таким образом приобрели зачатки главнейших органов управления»

«Период дикости внес громадные изменения в состояние человечества. Передовая часть его окончательно организовала родовое общество и образовала небольшие племена, жившие в разбросанных селениях, что стимулировало способность к изобретениям. Их первобытная энергия и неразвитые производства были посвящены главным образом средствам существования. Они не дошли еще до огораживания селения частоколом в целях обороны, равно как и до мучной пищи...». ...«... В них зарождались громадные возможности, ибо здесь были зачатки языка, управления, семьи, религии, жилищной архитектуры и собственности вместе с главнейшими зародышами производств».

«Земля, которая тогда вряд ли могла быть объектом собственности, находилась в коллективном владении племени, а жилища находились в совместном владении их обитателей. Великая страсть стяжания питала свои растущие силы только за счет предметов чисто личного потребления, число которых увеличивалось с медленным прогрессом изобретений. Предметы, считавшиеся наиболее ценными, клались в могилу вместе с их умершим владельцем, чтобы он продолжал ими пользоваться в стране духов» [1, с. 315–316].

Комментарии В. С. Благоприятность (индивидуальная) жизнедеятельности определяется как текущая и перспективная возможность потреблять блага для удовлетворения, прежде всего, первичных материальных потребностей.

Власть зарождалась как управление.

Варварство

Низшая ступень

«Если не считать гончарства, ручного ткачества и, в Америке, земледелия, давшего мучную пищу, то этот этнический период не ознаменован никаким выдающимся изобретением или открытием. Его значение для прогресса заключается скорее в развитии учреждений».

«Изобретение частокола как средства обороны селений, щита из невыделанной кожи для защиты от стрел, ставших теперь смертоносным метательным оружием, и различных видов боевой дубины, снабженной вделанным в нее камнем или острием оленьего рога, повидимому, принадлежит также этому периоду»

«Возделывание маиса и огородных растений дало людям пресный хлеб.... Это вело также к возникновению нового вида собственности, а именно собственности на землю и огороды. Хотя земля попрежнему находилась в коллективном владении племени, отныне за отдельным лицом или за группой стало признаваться право владения землей, что сделалось и объектом наследования. Группа, соединенная в совместном домохозяйстве, принадлежала преимущественно к одному роду, а порядок наследования не допускал перехода земли за пределы рода» [1, с. 317–318].

Средняя ступень

«Эта ступень начинается в восточном полушарии с приручения животных, а в западном — с появления оседлых индейцев, живущих в больших общинных домах, сооруженных из необожженного кирпича, а в некоторых местностях из положенных рядом камней». ... «Общинный дом имел характер крепости и занимал середину между обнесенным частоколом селением низшей ступени и окруженным стенами городом высшей ступени варварства. Городов в собственном смысле слова в Америке эпохи открытия не существовало» [1, с. 319].

«Великое открытие, что дикая лошадь, корова, овца, осел, свинья и коза способны к приручению и при разведении и содержании стадами могут стать постоянным источником пищи, должно было послужить могучим импульсом прогресса человечества. Но действие его не могло обнаружиться в полной мере, пока не развилась пастушеская жизнь, необходимая для содержания стад скота. Европа, представлявшая собой по преимуществу лесную страну, не была пригодна для пастушеской жизни; напротив, травянистые степи Центральной Азии, а равно по Эфрату, Тигру и другим азиатским рекам были естественной родиной пастушеских племен. Туда они естественно должны были стремиться и к этим странам ведут следы наших собственных отдаленных предков; здесь они столкнулись с подобными же пастушескими племенами семитов. Возделывание хлебных злаков и огородных растений должно было предшествовать их миграции из травянистых степей в лесные области Западной Азии и Европы. К этому должны были их побуждать потребности домашних животных, ставших теперь необходимыми для их пропитания. Мы имеем поэтому основание предполагать, что возделывание хлебных злаков предшествовало у арийских племен их миграции на запад, за исключением, вероятно, кельтов» [1. с. 320].

«Из вышеизложенного ясно, что к этому времени произошло значительное накопление личной собственности, равно как и некоторые перемены в отношениях к земле. Земля продолжала принадлежать всему племени, но известная часть была теперь выделена на содержание органов управления, другая — для религиозных целей, а третья, наиболее значительная часть, служившая для прокормления массы населения, была поделена между отдельными родами или общинами людей, живших в одном пуэбло (выше, стр. 117). Но чтобы в этом периоде какие-либо лица владели землями или домами на праве частной собственности с правом их продавать или сдавать в аренду кому угодно, не только не доказано, но и невероятно. Родовая или общинная коллективная собственность на землю, общинные дома и поселение родственных семей по соседству исключает частную собственность на дома или землю. Право продавать или передавать чужому лицу свою долю в такой земле или в таком доме разрушило бы весь строй их жизни. Право владения, которое, как мы должны предполагать, принадлежало отдельным лицам или семьям, могло отчуждаться только в пределах рода и после смерти владельца переходило к наследникам — членам рода. Общинные дома и коллективная собственность на землю указывают на строй, противоречащий частной собственности» [с. 320–321].

Пометки В. С. Здесь (на с. 321) у Моргана Л. Г. ссылка на Самуэля Гормана (миссионер), что «право собственности принадлежит женской половине семьи и переходит по женской линии от матери к дочери. Они владеют землей сообща, как собственностью общины, но, после того как кто-нибудь обработал кусок земли, он имеет на нее личное право, которое может продать другому члену общины... Женщины обычно ведают складами припасов, и они больше заботятся о будущем, чем их соседи испанцы. Обыкновенно они стараются иметь годовой запас продовольствия. Пуэбло как община терпит голод только тогда, когда под ряд следуют два неурожайных года».

О землевладении у южно-американских племен.
«...но об одном не менее существенном обстоятельстве мы не имеем сведений, а именно о том, что связывало этих людей вместе» [1, с. 322].

Высшая ступень

«К концу этого периода стало обычным явлением скопление в частных руках разнообразного имущества; это было следствием оседлого земледелия, промышленности, а равно местной и внешней торговли. Но прежний порядок коллективного владения землей еще не сменился, разве бы частично, частной собственностью. На этой ступени возникло систематическое рабство. Оно непосредственно связано с накоплением собственности». ... «Эти причины, в особенности же увеличение средств существования благодаря полевому земледелию, повели к росту численности наций, насчитывавших теперь много тысяч людей, находящихся под одним управлением, тогда как прежде их можно было считать лишь несколькими тысячами. С ростом населения локализация племен в определенных областях и укрепленных городах усиливала борьбу за обладание лучшими территориями. Это вело к развитию военного искусства и к увеличению наград за личную храбрость. Эти изменения условий строя жизни обозначают приближение цивилизации, которая должна была положить конец родовому обществу и основать политическое общество».

«К концу позднейшего периода варварства произошли крупные перемены в порядке землевладения. Оно развивалось постепенно в направлении двух форм собственности, а именно государственной и частной» [1, с. 323].

«Эти различные формы землевладения показывают, что первоначально земля находилась исключительно в коллективном владении племени; с началом земледелия часть племенной земли была разделена между родами, владевшими своей частью на коллективных началах; за этим с течением времени последовало наделение землей отдельных лиц, что привело, наконец, к частной собственности. Незанятые земли и пустоши оставались попрежнему коллективной собственностью рода, племени и нации. Таково, повидимому, было в основных чертах развитие земельной собственности. Личное имущество было обычно предметом частной собственности»

«После того как увеличилось количество домов и обработанной земли, стад и товаров и они стали предметом частной собственности, вопрос о наследовании должен был все настоятельнее привлекать внимание людей, пока наследственное право не было поставлено на основу, удовлетворявшую развивающийся греческий ум» [1, с. 324].

«Пока не существовало земледелия, стада естественно должны были находиться в общем владении лиц, соединявшихся в одну группу на основе родства для добывания себе пропитания».

«Когда полевое земледелие показало, что всю поверхность земли можно сделать объектом частной собственности отдельных лиц, и когда обнаружилось, что глава семьи стал естественным центром накопления богатства, тогда началась для человечества погоня за собственностью». ... «Многочисленный источники показывают, что слабый импульс, возникший в уме дикаря, превратился у великолепного варвара героического периода в отчаянную страсть» [1, с. 325].

«У афинян, как и у евреев и римлян, имущество неизменно сохранялось в пределах рода. Солон придал силу закона тому, что, вероятно, уже раньше стало прочно установившимся порядком» [1, с. 328].