Упущенные проблемы пенсионной реформы

Июнь 2018 года. Правительство РФ объявило обществу о необходимости пенсионной реформы и внесло соответствующие законопроекты в Государственную Думу.

Главное содержание реформы — повышение возраста выхода на пенсию. У мужчин возраст выхода на пенсию планируется повысить с 60 лет до 65 лет, у женщин с 55 лет до 63 лет. Повышение пенсионного возраста (возраста выхода на пенсию) должно осуществляться поэтапно и завершиться для мужчин в 2028 году, и для женщин в 2034 году.

Тем самым, по замыслу правительства, должна быть сокращена численность пенсионеров в стране, будут высвобождены финансовые средства или сокращен дефицит Пенсионного фонда, высвобождены средства федерального и региональных бюджетов, направляемые как на покрытие дефицита Пенсионного фонда РФ, так и на различные льготы пенсионерам. Высвобождаемые средства предполагается направить на дополнительную ежегодную индексацию пенсий и улучшение качества жизни пенсионеров и населения в целом.

Судя по многим публикациям, выступлениям, комментариям в интернете, население страны в целом отрицательно относится к повышению пенсионного возраста. Одновременно власть (ее представители) и многие представители общественных институтов — сторонники повышения пенсионного возраста, обосновывают данное решение государственной необходимостью, приводя в качестве доказательств динамику снижения численности работоспособного населения, рост численности пенсионеров и увеличение продолжительности жизни, нарастающий недостаток пенсионных средств и т. п.

Все аргументы сторонников «за» перечислять не буду, так как, в моем рассуждении они не принципиальны. Исходные аргументы по экономической ситуации вполне верные, так как это статистические динамики, указывающие на нарастающую несбалансированность рынка труда, источников финансирования пенсионных средств в увязке с ростом численности пенсионеров. Но это одна сторона вопроса — выявление проблемы сбалансированности экономических величин. И с постановкой аргументированной проблемы никто особо не спорит. Тем более, что об этом специалисты и власти публично высказываются уже лет пять. Но для многих в обществе спорным вопросом являются меры по разрешению экономической проблемы.

Действительно, статистика свидетельствует, если в 1990 году доля населения старше 60 лет составляла 15,8% (23,3 млн. чел.) от общей численности населения страны, а в 2010 г. — 18,3% (26,1 млн. чел.), то уже в 2016 году доля населения старше 60 лет составила 20,76% (30,5 млн. чел.). Рост к 1990 году более чем на 7 млн. человек. Численность населения трудоспособного возраста в 2016 г. относительно 1990 г. снизилась не намного — всего на 0,7 млн. чел., но по отношению к 2010 г. снизилась на 5,3 млн. человек.

Пояснения же власти о необходимости повышения пенсионного возраста и тем самым возможности повышенной индексации пенсий и других социальных улучшений, обращенные на различных публичных площадках к населению, все равно не находят положительного отклика у большинства населения. Например, РИА Новости (5.07.18 г.) приводит слова спикера Госдумы Вячеслава Володина: «Мы не допустим снижения пенсий, мы не допустим ухудшения жизни пенсионеров, поэтому необходимо решения искать и искать нам с вами вместе».

Однако, я бы сказал, население нервничает, а власти (федерального и регионального уровня) не очень вникают в истинные причины беспокойства, считая, что население (в большей мере старшие поколения) «пронизано» патерналистскими настроениями и привычками, и склонно к социальному иждивенчеству. Поэтому население надо «ломать» всяческой аргументацией о правильности решения и о лучшей жизни при выходе на пенсию, но потом — позже, с иного пенсионного возраста. И со временем население успокоится и примет новую реальность.

Но дело в том, что интерпретация настроения, беспокойства и склонностей населения по поводу повышения пенсионного возраста в большинстве случаев неверная. Наше население одновременно есть и умный народ, и ему не нравится, когда власть относится к нему как к фактору макроэкономической стабильности, простому фактору производства или человеческому капиталу — объекту управления, воздействия в интересах экономического роста и международных рейтингов.

На самом деле правительство своим решением о повышении пенсионного возраста создало новый фактор неопределенности для большей части трудоспособного населения страны, который заключается, прежде всего, в неуверенности сохранения или наличия иной трудовой деятельности за пределами 55 и 60 лет и, соответственно, трудовых доходов для достойного уровня жизни. Появление нового фактора как причины новой неуверенности в завтрашнем дне и есть суть недовольства и беспокойства.

Другой принципиальный момент неуверенности — это неверие в то, что правительство способно решить вопросы сохранения и создания новых рабочих мест. Как правило, результаты обещаний о лучшем качестве жизни предъявляются обществу в статистических сведениях, но в повседневной жизни на многих территориях проживания они не ощущаются. Например, то, что правительство не смогло спрогнозировать рост численности населения с доходами ниже величины прожиточного минимума (на 3,5 млн. чел. с 2014 г. по 2017 г.), то есть роста бедности населения, и своевременно предупредить общественную проблему, уже есть свидетельство неверия в правительственные обещания.

Если говорить о более-менее конкретных цифрах, то, по моим подсчетам, на рынок труда в течение срока проведения реформы, если демографические данные принять неизменными, должно «возвратиться» порядка 13–14 млн. человек (мужчин и женщин, чей возраст 55–65 лет) из которых доля женщин составляет порядка 9–10 млн. чел. (около 70%). Также по данным Национального исследовательского университета Высшей школы экономики (НИУ ВШЭ) «в настоящее время после выхода на пенсию работают более 40% мужчин в возрасте от 60 до 64 лет и 55% женщин в возрасте от 55 до 59 лет». То есть, если эту часть мужчин и женщин пенсионного возраста (как уже работающих) вычесть с «возвращаемых» на рынок труда всех пенсионеров, то на рынке труда должно «возвратиться» порядка 7–9 млн. человек.

Главный вопрос «возврата» к трудовой деятельности не в сохранении или создании новых рабочих мест, или в обучении новым профессиям, что, бесспорно, очень важно, но в дополнительном объеме экономической деятельности. Приток («возврат») «старых-новых» трудовых ресурсов в экономику страны требует организации дополнительных сфер экономической деятельности, то есть предмета трудовой деятельности для 7–9 млн. человек в период (по ходу) проведения пенсионной реформы.

Обращает внимание, что публичные разговоры и предполагаемые меры по сохранению рабочих мест или переобучению относятся к существующему (известному и заданному) объему экономической деятельности. Это означает, что новые поколения в трудоспособном возрасте такой же численностью (7–9 млн. человек) уже не смогут полноценно «войти» в существующую по объему экономическую деятельность, так как она уже будет занята «старыми-новыми» трудовыми ресурсами. Нарушается сложившийся оборот трудовых ресурсов, пусть и не оптимально сбалансированный «старением» населения.

В этом «простая арифметика»: если в известный, в заданный объем экономической деятельности произошел приток «старых-новых» трудовых ресурсов, то, соответственно, должен быть где-то и отток трудовых ресурсов. Приход молодежи (как новых трудовых ресурсов) на рынок труда для функционирования существующего объема экономики страны окажется избыточным. В политэкономическом видении факторы производства должны быть соразмерны, сбалансированы.

Поэтому, главный вопрос, связанный с «возвратом» трудовых ресурсов при отсутствии дополнительных объемов экономической деятельности (предмета труда) в стране, в скором времени обнаружится главной проблемой пенсионной реформы. Пока в правительстве такой ход экономических событий не обсуждается.

Если эта проблема в ближайшем времени не поднимется для обсуждения, то я предположу возможный сценарий будущих социально-экономических событий от реализации сегодняшних решений власти:

движение по социальным лифтам (в частности, профессиональный, карьерный) для новой молодежи трудоспособного возраста сильно замедлится, так как замедлится оборот трудовых ресурсов. Это будет причиной конфликта поколений,
снижение доходов «возвращаемого» к трудовой деятельности населения старших возрастов, так как будет отсутствовать у части этого населения пенсионная прибавка (по действующим сегодня для работающих пенсионеров правилам),
общее снижение доходов населения, связанное с избытком трудовых ресурсов и их обесценением. Соответственно, последует снижение покупательной способности населения. Повышение налога на добавленную стоимость (НДС) до 20%, ежегодное повышение кадастровой стоимости жилья для налогообложения, рост коммунальных платежей и иных платежей и сборов будут дополнительно способствовать снижению покупательной способности. Можно ожидать рост бедности населения. Рост реальных доходов большей части трудоспособного населения не просматривается.

Это кратко. Эти неблагоприятные события будут происходить даже независимо от возможного роста экономики, основной составляющей которой (как я полагаю) будет рост внешнеэкономической деятельности при одновременной стагнации внутреннего потребительского спроса.

Кроме проблем экономического характера в ходе реформы обнаружится проблема сохранения связи поколений культурного характера (в плане воспитания и образования): передачи и усвоения семейных и общественных традиций, трудовых навыков, то есть традиционного образа жизни — традиционной социализации постоянно рождающихся людей. В основной мере такую связь (передачу традиционного образа жизни) обеспечивали люди старших поколений (бабушки и дедушки — носители и хранители традиционной культуры), но которые в ходе пенсионной реформы не смогут уделять достаточно сил и времени внукам. В моем понимании, ослабляется горизонтальный (непосредственный) механизм передачи и усвоения традиционного образа жизни. И я полагаю, что вопрос ослабления культурной связи — не менее значимая проблема для российского общества, чем проблема сбалансированности экономики: она расшатывает, подрывает устои государства.

Предвидя возражение в том, что ранее не было пенсионных возрастов и пенсий и ничего особого в традиционном воспитании не произошло, напомню исходные факты: доля сельского населения, например, в 1917 году составляла 83% от общей численности населения страны, в 1939 г. — 67%, в 1959 г. — 48%, а с 1989 г. — 27–26%%.

В сельской местности на одной территории (поселение) традиционно преобладает и сохраняется совместное семейное межпоколенческое проживание и, соответственно, функционирует непосредственная связь поколений. Процесс урбанизации и поэтому часто территориально раздельное проживание старших поколений ослабляет или прерывает межпоколенческую связь. Но более ранний по возрасту выход на пенсию дает время и возможность более емко сохранять межпоколенческие отношения.

Таковы главные проблемы начинаемой пенсионной реформы с последующими (прогнозными) проявлениями неблагоприятных и нежелательных событий уже в ходе исполнения реформы. Более того, ограниченность мышления власти рамками текущей и среднесрочной именно экономической (факторной) проблематики при инициировании и проведении пенсионной реформы может оказаться бифуркационным моментом развития государства в направлении социально-экономической неустойчивости, дискредитации власти и разрушения традиционно-нравственных норм поведения (традиционного образа жизни).

Реформу возможно и необходимо в корне изменить с учетом не только разбора изложенного мною видения «новых» проблем, но и с учетом многих других значимых для общества вопросов.

Этим призывом я и заканчиваю изложение заметки.