О введении продуктовых карточек для бедных

О последствия введения карточек и о равнодушии элит

Данная короткая заметка представлена в продолжение разбираемой мною темы бедности в России, в частности, в продолжение политэкономического очерка «О бедности, нищете и власти».

Как не удивительно, в нашей стране, имеющей огромные богатства, экономическую и социальную мощь, есть бедные, нищие и бездомные.

Только официально (по данным Росстата) численность бедного населения (с денежными доходами ниже прожиточного минимума) на протяжении последних 10 лет составляла около 18–20 млн человек. Хотя надо отметить, что в 2012–2014 годах численность бедного населения уменьшалась, но в последующие годы она опять увеличилась. В конце 2020 года бедных в России (тоже официально) насчитывалось почти 20 млн человек. И, надо полагать, что это заниженная цифра, так как не все, кому положено, заявляются бедными в органах социальной защиты.

Устойчиво воспроизводимая бедность в стране есть порок рыночного развития, созревший и сохраняющийся в условиях бесконтрольности власти. Бесконтрольность власти следует из нежелания (и невозможности) власти взять под контроль алчность олигархического бизнеса, выдаваемую самим бизнесом, а также властью и экономической наукой, за объективный рыночный интерес и стимул.

Сегодня невозможно вывести развитие страны из подчинения рыночной парадигмы развития экономики. И только потому, что чиновники (каждое новое поколение чиновников) в органах власти, наделенные и наделяемые властными полномочиями, образованы, в основном, знаниями по управлению рыночным развитием, как экономики, так и страны. Бедность для них — постоянные издержки рыночного развития. Они, как и бизнес-элита, равнодушны к бедности.

Поэтому введение (и даже долгое обсуждение введения) продуктовых карточек в нынешнее не бедное для страны время я рассматриваю как унизительную подачку бедному населению, за которую должны стыдиться политическая и экономическая элиты. И даже более — это позор элит.

По существу, последствием введения карточно-продуктовой системы социальной поддержки (в моем политэкономическом и практическом видении) будет следующее:

уменьшение ассортимента и снижение качества продовольствия для владельцев продуктовых карточек — бедного (нищего) населения,
появление отдельных прилавков (или иных обособленных мест) с продуктами для бедных,
рост цен на продовольствие бескарточной продажи,
социальная сегрегация населения. А именно: вычленение части населения не только по признаку бедности, но и по обладанию продуктовыми карточками и отдельными продуктовыми прилавками. Речь о демонстрируемой продуктовой нуждаемости. Бедное население из не демонстрируемой и не явно видимой малоимущности, «окрашивается» властью публичностью — публично демонстрируемой малоимущностью,
появление нового вида государственно-муниципального администрирования и новых бюджетных трат.

Унижение граждан видится очевидным. Власть (органы власти) не должны довлеть над населением, морально и организационно подчиняя его себе созданием разных (социальных, экономических, политических) зависимостей от необходимости или своевременности решения тех или иных значимых жизненных проблем. В этом нет справедливости. Назначение власти — формирование и поддержание справедливого порядка и справедливого распределения благ. Пока же власть с этим не справляется.

Совершенствование мер социальной поддержки, к чему и должно относиться введение продуктовых карточек, я бы сравнил бы с текущим ремонтом социальной помощи и поддержки, но никак не с кардинальной реконструкцией политики ликвидации бедности и роста благосостояния.

Прорыва в снижении и, тем более, в ликвидации бедности посредством введения продуктовых карточек я не вижу. Но, тем не менее, как один из видов социальной помощи (особенно для нищенствующих людей и бездомных) вполне можно применить.

На этом неутешительном выводе (но одновременно и конкретизирующем помощь) я заканчиваю краткую заметку.